Районный Водоканал был образован в 2017 году — после ряда реорганизаций, в том числе территориальных, возникла необходимость выделить коммунальное предприятие, которое взяло бы под опеку водопроводное хозяйство в сельсоветах. Задумка была хорошая, а вот с реализацией что-то не заладилось. За пять лет сменилось множество руководителей, а жители сельской местности, вроде бы, даже и забыли о существовании своего, районного Водоканала. Казалось, что ещё немного, и он тихо обанкротится и исчезнет без следа, став пыльной стопкой бумаг в архиве.

Но на этой неделе мы встретились с руководителем МУП «Водоканал» Анатолием Быковым, и он объяснил, что слухи о смерти предприятия несколько преувеличены.

— Анатолий Владимирович, курс предприятия прежний — водопроводные сети в сельской местности района?

— Да, это наша основная задача. Однако мы тесно струдничаем с МУП «Каменские теплосети». Нередко просим их помочь в выполнении задач по обслуживанию водопроводных систем.

— В  октябре вас утвердили в этой должности на сессии депутатов. С чем вы столкнулись?

— А вы знаете, не с чем было сталкиваться. Ни основных, ни оборотных средств, долги. Мы начали работать с мотка изоленты. Я не шучу, когда я впервые открыл кабинет по старому адресу на ул. Пушкина, 5, на столе увидел старый компьютер и моток изоленты. И ещё ворох бумаги в углу. Предыдущая команда, уходя, уничтожила всё. Есть даже заявление в полицию от имени председателя районного комитета по ЖКХ Владимира Баранова о хищении клиентской базы. Безусловно, Водоканал почти разрушили не извне.

— Долги большие были?

— Огромные. Кредиторская задолженность исчислялась миллионами — по налогам, заработной плате, электричеству и так далее.

— А как сейчас выглядит картина? Долги растут, стабилизируются или наоборот идут на снижение?

— За прошедшие полгода они сократились. По текущей информации кредиторская задолженность МУП «Водоканал» уменьшилась вдвое. Мы начали вести работу с абонентами: заявили о себе и сказали, что нас похоронили преждевременно. Начали показывать зубы, особенно юридическим лицам, которые годами не платили за воду. Заставили платить все школы, детские сады, сейчас у нас идет небольшая стычка с некоторыми фельдшерско-акушерскими пунктами — там отказываются признавать, что они потребляют воду. Мы ведем огромную работу с населением и организациями, пытаемся объяснить, что вода, которую вы потребляете, это ресурс. Его производство стоит денег, следовательно, должно оплачиваться.

— И какой отклик вы встречаете среди населения после таких «ультиматумов»?

— К счастью, большинство людей в итоге соглашается. Мы проводим также и разъяснительную работу, и люди начали понимать, что водоснабжение стоит усилий и затрат. Более того, жители сел увидели, что мы это реально делаем, и начали оплачивать задолженности и текущие счета. В декабре за электроэнергию мы начали платить из собственных средств — впервые за долгое время, возможно, вообще с самого начала существования районного Водоканала. Те средства, которые должны аккумулироваться на счете предприятия, мы перечислили поставщику электроэнергии. В декабре заплатили больше  четырехсот тысяч, в январе — двести тысяч. Фактически предприятие уже имеет прибыль, несмотря на то, что многие населенные пункты пока для нас убыточны.

— А как обстоят дела с задолженностями по заработной плате?

— На сегодняшний день  долги по зарплате, накопленные до моего прихода, выплачены в полном объеме, также возмещены долги по алиментам, выданы все отпускные. Долгов перед сотрудниками, бывшими и нынешними, предприятие не имеет.

— Вы говорили, что начинать пришлось практически с ноля — если не считать мотка изоленты. С чего вы начали восстанавливать жизнеспособность предприятия?

— Очень важно, что мы всё-таки купили базу данных, на основе которой начальник абонентского отдела составляет клиентскую базу. Это главная административная работа на текущий момент, поскольку база — основная доходная часть предприятия. Благодаря ей мы видим абонентов, видим начисления и оплату. В общем, выравниваем работу, делаем предприятие таковым, каким оно должно быть. Опять же, подчеркну, что мы не пользовались никакими муниципальными инвестициями, всё это приобретено за собственные средства .

— Какие у вас взаимоотношения с учредителем? И вообще, как вам удается «чистить карму» предприятия? Ни для кого не секрет, что ещё год назад репутация Водоканала была не фонтан (простите за каламбур).

— Отношения с учредителем у нас деятельное — администрация оказывает нам всевозможную поддержку, поскольку там увидели, что мы настроены работать. За прошедшие полгода мы ответили на все возможные вопросы прокуратуры и фискальных органов, на любой запрос от любой инстанции мы отвечаем через десять-пятнадцать минут.  Сегодня нас не надо искать, как это было раньше. Мы очень много работы выполнили за предыдущую команду, например, по социальным выплатам населению. С управлением по социальной защите у нас сложились прекрасные отношения. Мы уже практически всем доказали, что наше предприятие начинает жить.

— Если дела раньше шли не ахти, была ли угроза банкротства?

— Скажем так, официально процедуру банкротства не инициировали. Может, и были какие-то предпосылки, но я сразу дал понять учредителям, надзорным ведомствам, что предприятию оно теперь не грозит. Сейчас уже об этом можно с уверенностью говорить. Налоговая служба всегда может увидеть, что на нашем лицевом счете есть движение, что кредиторская задолженность гасится, заработная плата выплачивается. Если бы предприятие продолжало работать в прежнем стиле, то, возможно, банкротства было бы не избежать. Вы посмотрите, какая была текучесть кадров, сколько за пять лет сменилось руководителей. А мы навели порядок в финансовой сфере, и это не может быть не замечено.

— Надо полагать, всё это не далось малой кровью?

— Ну, вы же обратили внимание, как долго мы пытались организовать нашу встречу. Всё потому, что у нас вообще отсутствует понятие нормированного рабочего дня. Мало кому удается уйти домой ровно в пять, я «вчера» приехал домой сегодня в три часа ночи. Сотрудники относятся к этому с пониманием. Да, пришлось идти и на непопулярные меры — произвести ряд увольнений и сокращений, но это было необходимо, поскольку раздутый штат являлся тяжелым финансовым бременем. И дальше мы будем модернизировать работу предприятия, переходить к автоматизированным электронным схемам платежей. Всё это позволяет нам производить постепенное техническое оснащение.

— Техника техникой, но достаточно ли у вас людей? Район наш немаленький по протяженности, а проблем, надо полагать, много.

— Действительно, кадровая проблема стоит намного острее технической. Сегодня очень мало хороших специалистов — и в городе, и в сельской части района. И вы правы, говоря о том, что проблем у нас много. Аварии на сетях происходят часто. За относительно короткий промежуток времени мы локализовали порядка ста аварийных ситуаций.

— Сто выездов на аварий за несколько месяцев — это действительно очень много. Но ведь не прямо сейчас вдруг посыпались повсеместно сети. Посмею предположить, что аварий было ровно столько же и год назад, и два. Всё это было пущено на самотек, в самом прямом смысле?

— В качестве ответа на этот вопрос приведу пример из недавней практики. Вызов в Плотниковский сельский совет, село Луговое. Одна из аварий, которую мы устраняли, в течение последних пяти лет ежечасно (!) выбрасывала от трех до пяти кубометров воды (в среднем около двухсот тысяч кубометров воды; если под этот объем сделать аквариум, получится куб со сторонами около 60 метров, — подсчет автора на калькуляторе). Мы им создали искусственное озеро. В общей сложности на территории Лугового мы устранили порядка пятнадцати аварий — как сложные, так и легкие. Впрочем, едва ли можно назвать легкой аварию, которую устраняешь в тридцатиградусный мороз на четырехметровой глубине.

— Если столько аварий повсеместно, как вы справляетесь?

— Действительно, география Каменского района накладывает свой отпечаток — это не город, где до места аварии техника добирается от силы десять минут. При том что рядовые, если можно так выразиться, порывы, происходят каждый день, а согласно требованиям у нас есть временной промежуток от четырех до восьми часов, за который мы обязаны предпринять меры по устранению аварии.  Нам удалось привлечь подрядчика из Шелаболихинского района, это МУП «Коммунальщик» в лице их руководителя Александра Еремина. У нас в районе очень мало специалистов такого уровня, более того, у них прекрасное техническое оснащение. И что самое удивительное, работа шелаболихинского предприятия с десантом их дежурной бригады, экскаватора и прочей техники обходится дешевле, чем если нанять подрядчика на местном уровне. Вот произошел интересный и сложный случай в селе Верх-Аллак — там была проблема с глубинным насосом. Поискали среди местных подрядчиков, в среднем за работы просили 20-25 тысяч рублей. Ребята из Шелаболихи подрядились за 14800. А таких крупных аварий было много только за время моей работы. Например, в Плотниковском сельсовете, о которой я говорил ранее. В Рыбном авария была ещё более «застарелой» — со слов местных жителей, ничего не делалось порядка пятнадцати лет. Там не просто озеро налилось, а целое болото со своей экосистемой.

— Это уже трудновато представить. Как там можно что-то починить?

— Задача предстояла не из легких. До самого места порыва уже было невозможно добраться — это центр болота, куда можно было приземлиться только на вертолете.

— Дайте угадаю, обошлось без авиации?

— Да, пошли другим путем. Мы локализовали целый участок водопроводной сети, перекрыли и закольцевали в «обход». Это крупные и затратные работы. Более того, нужно было найти такое инженерное решение, чтобы не затронуть огороды местных жителей. Мы, конечно, имели полное право рыть траншеи прямо по грядкам, ломая заборы. Мы на это пойти не могли — это всё-таки человеческий труд, многие в селе живут на то, что вырастили на своем участке. Поставили задачу и сделали всё почти ювелирно. И люди, конечно, были нам благодарны. Вода в Рыбном появилась даже там, где её не было раньше. В общем, вы теперь видите общую картину. Даже при отсутствии оборотных средств, собственной аварийной бригады и техники мы всё устраняем и стараемся уложиться в срок.

— Но не всегда получается?

— Конечно. Но люди, поверьте, относятся с пониманием. На этой неделе и на предыдущей мы устраняли последствия аварии в селе Поперечном — та самая, из-за которой мы с вами так часто пытались и не могли назначить время для интервью. Там действительно была сложнейшая операция.

— Кстати, даже интересно, что там такое запредельное произошло?

— Проблема была в глубинном насосе. Во-первых, как следует из его названия, он находится на большой глубине. Во-вторых, крепится на стальных канатах. Во время первого выезда аварийной бригады этот канат попросту лопнул — от времени, от износа. Вчера (понедельник, 21 февраля, — прим. автора) мы совершали невозможное — поднимали его на пластиковой трубе, которая могла в любой момент лопнуть, и он навсегда бы там остался, похоронив эту скважину. Сложно, рискованно, но мы это сделали — без использования крана. А это железная штука высотой около двух метров.

— Почему так часто происходят порыва на сетях?

— Примерно в половине случаев это случается по халатности самих жителей, которые делают незаконные врезки. Порядка 150 тысяч рублей ежемесячно наше предприятие тратит на то, чтобы устранить последствия «взрывов» этих нелегальных подключений. Речь о так называемых «летниках», когда жители в летний период без всяких приборов учета поливают свои огороды из водопроводной сети. При этом зачастую в доме у них есть допуск воды, есть счетчик.

— Это понятно (хоть и нехорошо). Но почему они взрываются?

— На зиму эти «летники» втаскивают, заворачивают шланг и перевязывают его тряпочкой. А потом эта тряпочка лопается, вода под давлением вытекает, заполняет полость — и вот мы выезжаем устранять аварию.

— В каком состоянии сейчас водопроводные сети в районе?

— В плачевном. Износ водопроводных труб — от 80 до 120 процентов.

— Сто двадцать?

— Такое бывает — когда мы раскапываем место возможного порыва и достаем оттуда не трубу, а некую «субстанцию». То есть, это уже продукт многолетних химических реакций, происходящих в земле,  стоит по ней стукнуть — и она разваливается на мелкие фракции. Это уже не железо, не пластик, это нечто бесформенное из ржавчины, песка, извести и глины, через что вода нашла себе русло. Это я и называю износом на 120 процентов, и это, конечно, не специальная терминология. Есть много разных нюансов, помимо износа. Давайте вспомним, кто нам передал это имущество. Совхозы. Как всё это монтировалось? Грубо говоря, как «дядя Миша решил». В какой-то момент эти системы были переданы в муниципалитет, затем комитет по имуществу передал их нам в хозяйственное ведение. Зачастую возникают сложности, потому что имеющиеся схемы неактуальны. Нередко мы находим трубы, которые были проложены больше полвека назад. В Корниловском сельсовете мы искали колодец и нашли его под толщей земли, песка и гравия на глубине полутора метров в центре нового асфальтированного полотна, а это по всем нормам и требованиям допускать нельзя. И мы работаем не по тем схемам, которые нам даны, а которые сами формируем в процессе.

— То есть для надлежащей работы водопроводной системы надо кардинально её поменять?

— Конечно, это уже вопрос крайней необходимости. Проблема в том, где изыскать на это средства. На фоне роста цен и тарифов на все коммунальные услуги нам тариф уменьшили. Кстати, лично для меня поводом для некоей гордости является тот факт, что при тарифе в почти пятьдесят рублей за кубометр предыдущая команда вела предприятие прямой дорогой к банкротству. Сейчас наш тариф — 35,77, и мы находимся на плаву. Как я уже говорил ранее, у нас нет долгов по заработной плате, у нас практически нет долгов перед подрядчиками — поэтому они на нас работают.

— О шелаболихинском предприятии вы уже рассказывали, а с кем-то из местных  вы работаете?

— С Петром Гедертом — это единственный местный предприниматель, занимающийся водопроводными системами в сельской местности. Это высококлассный специалист, к тому же маневренный, оперативный, и у него есть своя техническая база.

— Есть ли потребность в новых скважинах в районе?

— Наверное, острее всего данный вопрос стоит в  Столбово. Вода идет ужасающая, коричневого цвета. И в том не вина систем, она такая забирается из скважины. Мы всеми силами будем стараться, чтобы уже в этом году Столбово получило новую скважину. Это и наша коммерческая необходимость, поскольку мы теряем абонентов — из 87 на сегодняшний день осталось 17. И нам самим стыдно предъявлять людям счет за такую воду. Также мы рассчитываем на то, что в Гонохово будет запущена резервная скважина. Продолжая эту тему, в этом же году мы планируем провести серьезные работы по возведению новой водонапорной башни в Рыбном.

— Но скважины — это же немного из другой оперы?

— Да, данные вопросы находятся в компетенции комитета по ЖКХ, и здесь все решает финансирование. Бурение скважины  — это вопрос 3-4 миллионов рублей, и чаще всего муниципалитеты отправляют заявки на участие в соответствующих краевых программах. А далее эти лоты выставляются на аукцион, и в торгах участвуют специализированные бригады, которых в Каменском районе нет.

— За прошедшие полгода вы отмечаете определенный подъем в делах предприятия. Что вы намерены делать в ближайшем будущем?

— Главное, что мы должны делать — работать оперативно и на высоком профессиональном уровне, чтобы о нас знали, в первую очередь, люди. Иногда возникает ощущение, что о существовании районного Водоканала многие забыли. Не так давно во время аварийных работ в Рыбном местные жители проходили мимо нас и удивленно оглядывались, некоторые останавливались и смотрели, как мы работаем. Качество тоже важно. Я придерживаюсь своего стиля управления — руководитель такого предприятия, как наше, не должен сидеть целыми днями за столом. У меня нет даже своего кабинета, мы сейчас с вами общаемся в кабинете бухгалтерии. Я всегда выезжаю на аварии вместе с бригадами, и ребята знают — нельзя закапывать трубу, пока я не проверю сварной шов. Второй момент — работа с населением. Необходимо в корне менять менталитет, добиться от людей понимания, что вода в кране — такая же коммунальная услуга, как тепло и свет. Если пользоваться этим ресурсом бесплатно, если делать нелегальные подключения, то однажды просто всё рухнет, а восстанавливать будет уже не на что и некому. Как я уже говорил ранее, большинство населенных пунктов на сегодняшний день для нас убыточны, но мы рассчитываем, что уже этим летом ситуация изменится.

— Спасибо за интервью. Надеюсь, в обозримом будущем ещё не раз появятся информационные поводы встретиться — в том числе хорошие.

Максим ПАНКОВ. Фото автора и из архива МУП «Водоканал».