Жительница Каменского района вспоминает исчезнувшее село

Свидетель Зайсана.

Как много исчезнувши деревень, память о которых уже не хранит даже ландшафт. Природа берет свое — и там, где когда-то стояли дома, всё затянуто первозданной зеленью. От них остаются только призраки, и только до той поры, пока живы люди, в чьей памяти они запечатлены. Такая исчезнувшая деревня — Зайсан. Помнят её только старожилы.

Одна из них — Анна Малетина. С ней мы познакомились случайно, во время рабочей поездки в Верх-Аллак (газета писала материал о массовой гибели пчёл), попутно мы искали героев для рубрики «Ровесники Алтая». Анна Сергеевна на год младше (в этом году ей исполнилось 84), но это не сделало встречу менее интересной. Как минимум потому, что она живой свидетель того, как когда-то Зайсан жил полной жизнью, жил ею даже в годы лишений, жил ровно до тех пор, пока его не покинули люди.

— Как сейчас помню те зеленые улочки, на которых провела всё свое детство, — вспоминает Анна Сергеевна. Она пригласила нас в дом, согнала с кресла безмятежно дрыхнувшего кота, освобождая место для пишущей и снимающей братии.

Наверное, это свойство присуще исключительно сельским жителям и, в основном, пожилым — гостеприимство, возведенное в абсолют русской соборности, о которой так много думал и писал Юрий Фёдорович Самарин. Нежданные гости, да ещё и журналисты — неважно, проходите, милости просим. Вероятно, ещё и простое человеческое внимание играет свою роль.

— Жалко деревню, — вздыхает наша собеседница. — Помню, что когда колхозы соединили, нас всех сюда буквально согнали…  Нас, молоденьких девчонок по тринадцать-четырнадцать лет, сразу же отправили на ферму работать. А что делать, доить коров некому было.

Зайсан периодически фигурировал на страницах «Каменских известий» в цикле исторических очерков об истории Каменского района. Часто о нем вспоминали люди, герои прошлых публикаций, ныне живущие в Верх-Аллаке, Камне или других населенных пунктах района. Деревня исчезла стремительно, за несколько месяцев: люди на телегах спешно вывозили свой скарб, даже дома целиком, не разбирая, цепляли трактором и волоком тащили на новое ПМЖ. Зайсана не стало, зайсанские остались.

— В пятидесятые годы Зайсан был маленьким поселком из трех улиц, — вспоминает Анна Малетина.

Затем она вздыхает:

— Семья у нас была небольшая по тем меркам — я, сестра и брат, который рано умер. Отец от матери ушел. И были мы бедны, как церковные мыши…  Я всё детство ходила по миру.

Спасало то, что общительную, веселую и никогда не унывающую девчонку начали брать в няньки. Скоро по всей округе прошел слух: «Нюрка хорошо с детишками водится». Появился шанс как-то пересидеть голодные дни и месяцы. Когда дома было нечего есть, работа нянькой решала две проблемы: пансион для самой Ани, и на одного едока меньше оставалось дома.

— Куда только ни ездила, — рассказывает Анна Сергеевна. — Жила в няньках и в Тараданово, и в Сузуне. Поживу-поживу в чужой семье, но как дома ни голодно было, а к мамке хочется. Тоска грызла по маме, по сестре, по родному дому. Домашняя я была девчонка. И ведь как-то выжила, да ещё и 84 года отметила недавно.

Как выживали люди в глухих деревнях в послевоенный голод — большая загадка для нынешнего поколения, растущего в зоне комфорта. Осваивали тогда десятки «кулинарных» рецептов из лебеды и саранки.

Саранку и мы ели в отрочестве беззаботном — но это так, в рамках подростковой эксцентричности. А когда-то на столе у людей не было ничего, кроме пареных полевых луковиц и лебеды.

— Всю жизнь я работала дояркой — с того момента, как приехала в Верх-Аллак, — рассказывает Анна. —   Поселились с девчонками в общежитии. Помню, как нас двенадцать человек ютилось в двух комнатах: два скотника, техничка и девять доярок. Уже потом нас переселили в дом просторнее. Тяжело жилось. Зато какие люди были хорошие: бывает, поругаемся, конечно, но чтобы зло какое-то затаить — никогда.

С первых же дней на новом месте совсем ещё молодой девчонке Ане выдали под ответственность десять дойных коров. Через какое-то время она уже лихо доила по пятнадцать бурёнок за утро, и всё руками. Знающие люди поймут, что это каторжный труд.

— В коровнике не было даже пола, коровы на голой земле обитали, — вспоминает Анна Сергеевна. — И мы тоже. Конечно, со временем появились доильные аппараты, но это уже было много позже. А всё равно жили весело — до середины ночи гуляли с подружками по деревне, спали по два часа и бодрые бежали на работу.

А однажды вечером девушка Аня встретила юношу Витю. Высекли искру и решили всё по-деревенски просто и быстро: «Давай поженимся». Долго тогда не ухаживали.

— Это сейчас у вас мода, у молодежи, цветы да подарки, — смеется Анна Сергеевна. — А тогда мы просто пошли и расписались. Трое детей у нас в итоге, и внуков… сейчас посчитаю (оглашает внушительный список имен, — прим. автора). Правнуков у меня четырнадцать! Младшему внуку говорю — ты б женился, чтоб я с детишками снова посидела. А он шутит: «Баб, тебе что, малышей мало было?»

Здесь Анне Малетиной явно пригодился опыт няньки, полученный в детстве. Родня отвечает ей за заботу сторицей.

Максим ПАНКОВ.

Фото Александра ЖДАНОВА.