Стол буквально ломился от свежих ягод и фруктов. Интересно, что всё это изобилие (кроме бананов) — с личного дачного участка семьи Долгополовых, главу которой, Геннадия Семеновича, мы приехали поздравить с 95-летним юбилеем. Сентябрьская малина, крупная, с голубиное яйцо ежевика, арбузы и дыни, три сорта винограда — всё это своё, домашнее. Сам юбиляр дачей уже не занимается, передав её в зону ответственности сыну Евгению, а когда-то, получив в распоряжение обычный рядовой участок, он их превратил в местные сады Семирамиды.
Руку Геннадий Семенович жмёт энергично, улыбается широко. В ответ на поздравления отвечает: «У меня сегодня полу-юбилей. Через пять лет приезжайте, отметим полный».
Геннадий Долгополов родился в маленькой вятской деревне в большой трудолюбивой крестьянской семье. Главой семьи считался дед Иван, которого все называли Майор — вместе с сыновьями он сделал своё хозяйство зажиточным.
Но потом пришла коллективизация. Сам Геннадий знает эту часть семейной истории из рассказов мамы: новые времена нарушили привычный уклад жизни Долгополовых. Местные власти всех буквально загоняли во колхоз, особенно зажиточный крестьян — поскольку к своему относительному достатку они приходили исключительно трудолюбием.
Под угрозами и постоянным давлением общественности сыновья Майора вступили в колхоз, но душа к такому «хозяйствованию у них не лежала. Коллективизация их сломала. Сеьмя стала распадаться, а отец маленького Гены Семён Иванович тяжело заболел и умер.
Его мама Анна Ивановна второй раз вышла замуж, и они вместе уехали по распределению в Томскую область. Там для растущего мальчишки открывались удивительные просторы — река Обь, полная рыбы, лес, который можно целыми днями исследовать.
Но беззаботное детство кончилось, когда грянула война. К этому моменту они с мамой остались вдвоем. Анна Ивановна, не имея образования, трудилась не покладая рук на «черных» работах — так называли тогда тяжелый низкоквалифицированный труд.
— Те годы я хорошо помню, рассказывает Геннадий Иванович. — В 1941 году нам очень трудно было, да и вообще в той томской северной деревеньке, где мы жили, постоянно были проблемы с продовольствием: ни хлеба, ни мяса, ни лапши, ни крупы, ничего. Но даже на этом фоне мы были нищими. Вот, поэтому я и старался зарабатывать сам, что бы мы с матушкой могли себя прокормить. Подрабатывал не за деньги, а за продукты — кто картошки даст, кто кусочек хлеба.
Паренек, росший на сибирских просторах у берега Оби, быстро обнаружил в себе таланты рыбалки. Когда выдавалось свободное время от колхоза, где ему наравне со взрослыми приходилось гнуть спину, Гена бежал на речку с удочкой. Часть улова оставалась дома, а остальную рыбу он выменивал на продукты.
В 1942 году ему уже пришлось задуматься об «официальном» трудоустройстве — чтобы получать карточки на хлеб. У тех, кто работает, была выше суточная норма хлеба — 600 граммов. Служащие тогда получали 400 граммов хлеба, а детям и другим иждивенцам полагалось 300 граммов.
— А ведь тогда, кроме хлеба, есть-то было и нечего, — вспоминает ветеран труда. — Даже картошки в деревне не осталось.
Сначала Геннадий работал в полях на сенокосе, затем его направили в одну из колхозных мастерских. Постоянную работу он нашел уже под конец войны — его взяли на местный рыбоконсервный завод. Через какое-то время производственные цеха встали на ремонт, и вместо того, чтобы отправить паренька восвояси, руководство перевело его в бухгалтерию — там он одновременно и работал, и получал официальную специальность бухгалтера. Эти навыки ему пригодились позже — после завода молодой человек устроился на местную моторную рыболовецкую станцию бухгалтером в расчетной группе.
— Однажды меня пригласил руководитель и говорит, мол, Гена, ты что, так и будешь бухгалтером работать? И убедил меня ехать в Томск. Я выбрал для себя училище связи, успешно его окончил на специальности радиотелеграфиста и вернулся обратно. В родном селе я уже работал по специальности вплоть до армии, — рассказывает Геннадий Семенович.
Новая профессия свела Геннадия с его будущей супругой. В то время он принимал телеграммы на местном отделении связи, и сам же их разносил — почтальонов не хватало. И вот однажды пришла телеграмма на местный аптечный пункт на имя некоей Екатерины Степановой.
— Принёс, значит, телеграмму в аптеку, спрашиваю: «Кто Степанова?». Отозвалась девушка. Хорошенькая, милая. И у меня сразу в сердце что-то стукнуло. У меня бывали и раньше влюблённости, но тот чувствую, что это другое. Серьезное чувство, любовь с первого взгляда. Осталось дело за малым — вызвать у неё ответное чувство, поэтому я сразу, не дожидаясь другого случая, начал к ней, как сейчас говорят, подбивать клинья. И мы 58 лет прожили душа в душу. Жили бы и сейчас, да вот она раньше меня из жизни ушла…
В браке у них родился первенце, затем Геннадия призвали в армию — до этого ему позволяла оставаться «на гражданке» бронь связиста-радиста. Отслужил в Белоруссии, вернулся к семье и на прежнюю работу.
Со временем молодая семья начала задумываться о переезде — в первую очередь для здоровья детей. У старшего сына из-за сурового северного климата начали болеть ноги, второй постоянно маялся с горлом.
— Там же одно болото, сухого места ступить нет, — вспоминает Геннадий Семенович. —В соседний населенный пункт пешком не доберешься, нужно лодку брать. Ну и влажность постоянная, сырость. Так и решили перебраться на Алтай, где теплее и суше. Конечно, от переезда я потерял в финансовом плане. Там у меня была зарплата 1350 рублей, а на первом месте работы на Алтае — всего 360 рублей. Чувствуете разницу? Плюс я там часто подрабатывал в геологической разведке для нефтяников — искали месторождения. В общем, зарабатывая я там очень хорошо. Но здоровье детей нам было важнее.
В 1958 году семья Долгополовых осела в Панкрушихе. Геннадий, повысивший к этому моменту квалификацию, сначала работал рядовым сотрудником на местном отделении связи, затем его повысили до заместителя начальника. Несколько раз они переезжали — Крутиха, даже Бийск. А в 1965 году они перебрались в Камень-на-Оби и уже здесь окончательно пустили корни.
— Только здесь мне и было комфортно жить, — говорит Геннадий Семенович. — Поэтому мы своей малой родиной как-то привыкли считать именно Камень.
В Камне-на-Оби он работал заместителем начальника узла связи, а последний 15 лет своей трудовой деятельности возглавлял отдел спецсвязи, подчинялся уже непосредственно барнаульскому офису.
— Главное, что моя резиденция была тут, в Камне, — говорит собеседник. — Переезжать уже никуда не хотелось. В 1990-м году я официально вышел на пенсию, но ещё примерно год после этого работал. Мог бы и ещё трудиться, но к моей работе серьезные требования, в том числе ограничения по возрасту. Всё-таки, должность ответственная, у нас в спецсвязи и оружие выдавалось, да и вообще, мы же секретчики.
На заслуженном отдыхе Геннадий Семенович предпочитает активный образ жизни, и почтенный возраст ему не помеха. Всего лет семь назад он перестал сам водить автомобиль — старенькую, но резвую «Рено».
— Это сын меня убедил, а то я бы, наверное, до сих пор баранку крутил, — улыбается ветеран. — Как-то подошел и говорит, мол, папа, ты же понимаешь, что не молодеешь, что рефлексы не те. Ладно, говорит, если не справишься с управлением и в кювет съедешь. А если в ДТП кого-нибудь, не дай бог, зацепишь? Я задумался и решил больше за руль не садиться. Мне 88 лет тогда было.
Впрочем, активностей в жизни Геннадия Семеновича и по сей день немало. Если в детстве рыбалка была для молодого паренька просто способом выжить, то в зрелом возрасте она стала настоящей страстью. Удить рыбу он продолжает по сей день. Причем, даст фору молодым. Рыбой он обеспечивает и себя, и всех родных и близких. «Ему скоро стукнет сотня, а он всё ещё добытчик и кормилец», — говорят его дети и внуки.
Кроме рыбалки, истинным увлечениям Геннадия Долгополова были и остаются книги, в его памяти прочитанных романов наберется на парочку муниципальных библиотек. А также он живо интересуется происходящим в стране и в мире, черпая информацию из ТВ и интернета.
На вопрос, в чем секрет долголетия, как ему в 95-летнем удается сохранять такую бодрость духа и ясность ума, он просто пожимает плечами и отвечает: «Как жизнь проживешь, так старость и встретишь».
Максим ПАНКОВ. Фото автора.
