Познакомились с Иваном Евгеньевичем мы еще в июне 2023 года. Тогда и вышло в свет наше первое интервью с ним.
Прошло больше года, а вопросов, касающихся рынка труда в нашем регионе и в стране в целом не убавилось. Что-то решилось и ушло на второй план, но появились новые почему, как и зачем. Ведь наша экономика выходит совершенно на другой уровень развития, поэтому работа в краевой профсоюзной организации продолжает кипеть.
Нужны ли нашей экономике мигранты? Почему официальная статистика внушает, что наша средняя зарплата составляет 80 тысяч рублей в месяц, а по факту большинство получает минималку? И как мы пришли к тому, что на десять безработных соискателей теперь приходится порядка 40 вакансий? Почему сейчас работник выбирает себе работодателя, а не наоборот? Об этом и многом другом в нашей публикации.
Как и свойственно журналистам нашего издания – разговор будет максимально прямым.
— Иван Евгеньевич, вы ежегодно посещаете Камень-на-Оби, проводите трехсторонние встречи с участием представителей местных профсоюзов, властей и предпринимателей. Что обсуждали при нынешнем визите?
— Традиционно проводим окружные семинары по административным округам. Обсуждаем правильность заключения коллективных договоров между работодателями и работниками.
На краевом уровне обсуждаем вопрос повышения минимальной оплаты труда у бюджетников и в реальном секторе экономики. В текущем году индексация МРОТ прошла на 16,6% и составляет 22 440 рублей.
Говорим и по поводу окладов — они достаточно низкие у нас. Если человек уйдет на ставку в бюджетных организациях, ему работодатель обязан доплатить до МРОТ. А у нас бывают ситуации, когда человек, например, работает на 1,3, на 1,4 ставки, и он тоже будет получать минималку, но это же неправильно.
Кстати, здесь есть решение Конституционного суда. Учительница судилась в одном из регионов России по поводу того, что входит в структуру заработной платы. И Конституционный суд чётко дал разъяснение, что не должно все включаться в этот минимальный размер оплаты труда, то есть если человек работает не на ставку, а больше, это должно сверх оплачиваться. После вступления в силу решения суда посмотрим, как оно будет реализовываться на практике.
— Из этого вопроса вытекает следующий: проблема с нехваткой кадров. Если несколько лет назад мы говорили о том, что нехватка кадров наблюдается только в бюджетных отраслях, то сегодня катастрофическая нехватка работников в любой отрасли. С чем это связано?
— Если мы посмотрим количество вакансий и количество соискателей, то сегодня сложилась тенденция, что количество вакансий превышает количество людей, которые ищут работу. На одного соискателя в среднем может приходиться 40 вакансий. Все перевернулось: сейчас не работодатель выбирает себе работника, а работник выбирает себе работодателя.
С чем это связано? Во-первых, демографическая ситуация в стране, во-вторых, наложилась отпечатком специальная военная операция. В-третьих, люди массово ездят на вахты, поэтому количества работающей силы на местах катастрофически не хватает.
Я думаю, что не случайно все решения в части работающих пенсионеров приняты — им будут индексировать пенсии только для того, чтобы удержать на работе сегодня.
— И куда мы придем в обозримом будущем с таким положением дел?
— Я думаю, что в ближайшие несколько лет, учитывая демографическую яму, мы будем жить в сложных трудовых отношениях в части кадров, кадрового обеспечения. Наверное, единственный выход — это сохранение тех кадров, которые есть. Плюс, увеличение интенсивности труда. Этого, конечно же, не хотелось бы, но, думаю, что этого не избежать.
— Это не единственная проблема, сложившаяся в последнее время на рынке труда и его оплаты. Сейчас шансов гораздо больше заработать на «ноготках», ресничках, в индустрии красоты на дому, чем брать на себя большую ответственность и за меньшие деньги работать где-нибудь инженером, руководителем. Молодые специалисты с высшим образованием получают гораздо меньше, чем продавцы в супермаркетах. Отчего возникает такая несправедливость и есть ли выход из этой ситуации?
— Мы фиксируем рост заработной платы в части минимального размера оплаты труда, но, к сожалению, у нас все больше обостряется вопрос дифференциации труда. Я ничей труд не умаляю, каждый труд важен — и уборщицы, и сторожа и учителя. Но не может молодой учитель и, так сказать, сторож получать одинаковую заработную плату. Это не правильно. А у нас, к сожалению, это проблема практически российского уровня. Особенно, в тех субъектах, где достаточно низкая заработная плата была изначально, как в Алтайском крае.
Мы сравниваем квалифицированный и неквалифицированный труд. А люди уже громко задают вопросы: зачем мне было учиться, зачем проходить через это все, если я потом могу пойти продавцом в супермаркет и получать гораздо больше?
Да и вообще, к чему нас приведет такая политика в будущем? Это сулит еще больший кадровый голод. Квалифицированные специалисты просто не пойдут за такие деньги работать наравне с продавцами, техничками, кочегарами?
Я надеюсь, что Правительство увидит эту проблему в регионах. И мы все ждем реализации национальных проектов, которые Президент озвучил, и он же озвучил то, что нужно изменить подход к системе оплаты труда в бюджетных отраслях, в первую очередь, в образовании. С 2025 года так будут работать несколько пилотных регионов. С 2027 года это будет апробироваться уже повсеместно.
Раньше, если заработную плату увеличивали на 5%, от технички до директора школы, все эти 5% ощущали. А сегодня, если ты работаешь на МРОТ, то ты можешь не ощутить эти увеличения в 5%, потому что все съедает доплата до МРОТ, учитывая низкие должностные оклады.
— А мигранты из зарубежья могут нам помочь в вопросе кадрового голода, как считаете? И стоит ли прибегать к этой помощи?
— Я думаю, что нет, не могут помочь. Давайте на историю вопроса посмотрим. У нас в Алтайском крае на сегодня 1% мигрантов, которые заняты в экономике. Это очень маленькая цифра для региона.
— То есть экономике они не помогут?
— Они не помогут. Ну и плюс, вопрос уровня заработной платы. Те же мигранты, выбирая поехать в Москву или в Барнаул, выберут не Барнаул или Камень-на-Оби, не Алтайский край, это точно. Потому что уровень заработной платы, несмотря на то, что мы фиксируем рост, в целом все равно остается достаточно низким.
Если говорить о бюджетных отраслях, то здесь уровень заработной платы в том числе, за счет нагрузки достигается. В Барнауле, например, завод «Трансмаш» принимает рабочих практически без квалификации на заработную плату 60- 80 тысяч рублей. Это большая заработная плата. Если отмотать несколько лет назад, такой заработной платы никто не предлагал неквалифицированным кадрам. Но иного выхода нет – принимают без квалификации и учат на местах.
— Кстати, да. Периодически публикуется информация о размере средней зарплаты в Алтайском крае, она составляет 80 тысяч рублей. Люди, читая такие данные, смеются.
— Публикуют 80… Как в старом советском анекдоте, мы с вами все едим голубцы, только кто-то ест капусту, а кто-то ест мясо, в итоге, получаются голубцы. К статистике всегда есть вопросы, если честно.
Ну, не 80, конечно. Я думаю, что по итогам прошлого года официальная статистика говорила о 45 тысячах в месяц. В этом году мы выйдем на цифру 54−55. Если мы сегодня выйдем на улицу и начнем опрашивать прохожих, то вряд ли мы встретим тех, кто получает 80 тысяч рублей в месяц. В бюджетных отраслях, может быть, учителя получают 40−45 тысяч рублей, но они работают не на одну ставку.
Даже официально наше министерство образования говорит о том, что средняя нагрузка по краю на одного учителя составляет 1,7, в Барнауле 1,8. То есть люди фактически на две ставки работают. Вот и все.
— Почему же в Алтайском крае такие низкие зарплаты у работников бюджетной сферы?
— Основная проблема-то в том, что у нас, грубо говоря, 69 муниципальных образований, каждое из них имеет свою систему оплаты труда. И учитель, к примеру, школы искусств в Камне-на-Оби будет получать одну заработную плату, а учитель школы искусств с одной и той же нагрузкой, с одной и той же квалификацией в Кулунде будет получать совершенно другую заработную плату. Это же неправильно.
Мы говорим о том, что уровень заработной платы не должен зависеть от субъекта проживания человека. Понятно, что какие-то доплаты, компенсации, они будут другие, не будет у нас одинаковой зарплаты у учителя в Барнауле и у учителя в Москве. В то же время, например, окладная часть должна быть у всех одинаковая, а не так, что у нас в Барнауле оклады начинаются от 11 тысяч рублей, а в соседней Новосибирской области они начинаются от 14 тысяч рублей. Сразу неравные стартовые позиции, учитывая, что в нашем регионе проблема низких заработных плат в принципе. Мы и так, как говорится, плетёмся в хвосте турнирной таблицы. Поэтому нам этот вопрос однозначно надо решать. Но я думаю, что в ближайшее время какой-то консенсус мы в этом вопросе найдём.
— Нельзя обойти стороной вопрос доступности образования – он напрямую связан с кадровым обеспечением рабочих мест. На примере Камня-на-Оби можно рассмотреть интересный пример: произошло объединение техникумов, как следствие — сокращение учебных мест. Сейчас некоторые здания, в которых раньше учились будущие специалисты среднего звена, стоят заброшенные. А по окончании школы дети не могут поступить в техникумы, потому что не хватает мест. И про высшее образование хотелось бы сказать отдельно – его порой можно получить только платно. Все это вкупе разве не влияет на то, что у нас с кадрами сейчас проблемы?
— Если мы говорим о средне-специальном образовании, то интерес к нему сегодня очень возрос. Если раньше внушалось, что все должны получить высшее образование, его действительно получали. Все были юристами, экономистами, но при этом руками никто работать не хотел. Как итог, сложилась острая нехватка рабочих профессий. Сейчас мы начали делать упор на то, что нужно обратить внимание на рабочие профессии. Дети, выпускники девятых, одиннадцатых классов действительно пошли в техникумы. Но, правильно вы говорите, в свое время там сократили количество мест. И сегодня дети либо не могут поступить на бюджетные места, либо только на платные — в части высшего образования.
Тут вопрос сложный. Это точно так же, как вопрос с ЕГЭ. По-разному можно относиться к ЕГЭ, но в то же время, наверное, какой-то положительный эффект точно есть. Потому что раньше ребенку из глубинки, чтобы поступить в университет, который находится, например, в Москве или в Новосибирске, практически нереально было. То есть туда нужно было поехать, сдать экзамен. При этом все экзамены проходили в одно время во всех университетах. А сегодня ребенок может направить свои результаты в несколько учебных заведений одновременно и спокойно поступить. С хорошими баллами появилась возможность поступить в любой вуз страны.
Поэтому в части того, что много платного образования, я могу высказать только свою позицию, не обладая какими-то данными. Образование должно быть бесплатным в большинстве своем. А если мы говорим о нехватке кадров, наверное, Минпросвещения должно следить за тем, каких кадров не хватает, соответственно, количество бесплатных мест должно быть больше на соответствующие профессии.
— А самые востребованные профессии у нас в Алтайском крае можете навскидку назвать?
— Рабочие руки всем нужны. Хорошие сварщики, хорошие монтажники, специалисты, которые работают на станках с ЧПУ.
— Что касается юридической работы профсоюзов, какие у Вас были в прошлом году дела, может быть, в судах отстаивали чьи-то интересы?
— Каких-то громких дел, наверное, не было. Все примерно из года в год повторяется, вопросы с пенсионным фондом, правильность начисления пенсий, пособий. Здесь достаточно большой опыт с пенсионным фондом. Практически 98 процентов дел решается в пользу человека, который обратился к нам. Больше трехсот миллионов рублей – деньги, которые люди получили из недополученных в пенсиях, пособиях и так далее. Поэтому здесь работа достаточно большая проводится.
В части охраны труда, к сожалению, количество несчастных случаев из года в год растет. Оно примерно на одном уровне у нас с учетом нехватки кадров. В этой части нужны дополнительные инструктажи по охране труда, постоянное обучение специалистов. Я всегда говорю: если эта работа не свойственна вам по вашей должностной инструкции, вы не должны ее выполнять, потому что у нас зачастую есть такие случаи, где человек выполняет не свою работу и получает травму. Работодатели иногда пренебрегают своими обязанностями, не выдают средства защиты, либо не проводят инструктаж.
— Что касается будущего профсоюзной организации — нужна ли она людям, не потеряна ли актуальность?
— Учитывая ситуацию на рынке труда, по моим ощущениям, интерес к профсоюзам должен возрастать. Количество членов профсоюза сокращается, но уже совершенно другими темпами, нежели раньше. Если раньше мы теряли тысячами людей, то сегодня мы уже подходим к цифре статистической погрешности — в прошлом году мы потеряли всего 154 человека. В прошлом году наши отраслевики создали 50 новых организаций. Может быть, это, конечно, не так и много, но в целом цифра неплохая. Поэтому здесь перспективы есть, есть востребованность.
— Благодарю за содержательную беседу.
Юлия РАССКАЗОВА. Фото автора.
