На самом деле, эти вопросы интересуют многих. Кто-то с нетерпением потирает ручки в ожидании расправы над журналистом. А кто-то восхищается стойкостью и принципиальностью человека, гражданина, профессионала. За годы, на которые растянулась история «травли» газеты людьми в погонах, для многих коллег в регионе и за его пределами Каменские журналисты стали примером. Работники других СМИ признаются, что завидуют нам белой завистью, искренне уважают за то, что не только не сломались под натиском системы, но и создали что-то свое, продолжили развиваться, захватив информационное поле Каменского и близлежащих районов. Многие из краевых журналистов говорят, что мы счастливые люди: можем писать обо всем так, как оно есть, никого не выгораживая, никому не угождая. За это мы заплатили свою цену.
Суды над редактором продолжаются и в настоящее время. Немного затронув предысторию, скажем, что после отмены решения Каменского городского суда дело направили на новое рассмотрение. Две судьи одна за другой сразу взяли самоотвод. Третья взялась рассмотреть дело беспристрастно. Правда, то что сейчас происходит в залах судебных заседаний, мягко говоря, повергает в шок. Ведь я и мои коллеги посещали суды в качестве свидетелей, ходатайствовали о проведении видеосъемки заседаний, ведь судебная система Российской Федерации является открытой. Только не в Камне, видимо. Вести видеозапись в зале суда нам запретили. В принципе, оно и понятно, почему. Если то, что сейчас происходит там, придать огласке общественности с помощью видео, у простых граждан волосы на голове зашевелятся. А люди, близкие к «каменской системе», уже давно не удивляются – все в курсе, как в нашем городе решаются вопросы, в том числе, через суды.
Почему нынешняя судья лично заинтересована, чтобы как можно жестче «наказать» Уфимцева? Как так получилось, что именно в Камне-на-Оби Конституция РФ дала сбой? Почему работники Каменской прокуратуры не стесняются показывать свою некомпетентность и незнание законов? Как вышло,что следователи МО МВД России «Каменский», занимавшиеся расследованием экономического преступления, которое вменяют Уфимцеву, сейчас вдруг резко все забыли, ничего не помнят, ничего не знают, ничего не видели? И кто вдруг записал в свидетели обвинения всех коллег редактора, ушедших за ним из газеты из принципа, продолжавших с ним активно работать?
Забегая вперед, знаем, что многим участникам этого дела данный материал не понравится. Но пресса не серебряный рубль, чтобы нравиться. А речь идет о судьбе человека, о его будущем, которые для «каменской системы» являются простым пшиком, расходным материалом.
Об этом и многом другом в интервью с Алексеем Валерьевичем.
— Короткий вопрос: что происходит сейчас на судебных заседаниях?
— Если все это попытаться описать одной фразой, то происходящее можно назвать апофеозом абсурда. Это касается и действий прокуратуры по данному делу, и поведения нынешней судьи, и в целом всего процесса.
После отмены Алтайским краевым судом первого приговора, вынесенного Аллой Ермаковой, как не соответствующего уголовному кодексу, дело направили на новое рассмотрение. Стоит отметить, что одна из судей, взявшая самоотвод, мотивировала это тем, что не имеет права принимать какие-то решения по данному делу. Но при этом она до начала всех заседаний единолично, без согласования со сторонами, не вынося это на обсуждения, подключила к данному делу абсолютно новую пострадавшую сторону — газету «Каменские известия». Напомню, что до этого пострадавшей стороной считалась администрация Каменского района.
С точки зрения логики возникает резонный вопрос: если судья прямо говорит, что она не имеет права выносить какие-либо решения, связанные с уголовным делом, то каким образом она приняла решение подключить абсолютно новую, якобы пострадавшую, сторону и сразу же после этого взяла самоотвод с упомянутой выше формулировкой? Как бы то ни было, дело сделано. Подключение к процессу редакции газеты произошло без учета мнений сторон — мы даже об этом и не знали. Нас поставили перед фактом.
Забегая вперед, могу сказать, что в данном процессе администрация района и редакция газеты «Каменские известия» официально не считают себя потерпевшими по данному делу. И администрация, и предприятие подали два ходатайства об исключении их из числа потерпевших. Ходатайства были обоснованы и аргументированы. Также обе эти стороны заявили, что никаких претензий ко мне не имеют. Соответственно, возникает парадокс, из которого вытекает вопрос, что это у нас за уголовное дело и судебный процесс над якобы преступником, в деле которого нет потерпевших? Речь идет не о примирении или отзыве заявления, что иногда имеет место быть. Речь о том, что в преступлении нет ключевой стороны – потерпевших! Спросите, как такое может быть, и за что тогда вас судят? Тут только можно развести руками – это тот самый абсурд, с которого я и начал. То есть никто не пострадал, никому никакого ущерба я не причинил. Однако судья по своему усмотрению оба эти ходатайства оставила без рассмотрения. То есть она единолично решила, что потерпевшими им быть, несмотря на то, что они утверждают об обратном.
— Вы упомянули, что администрация и редакция приложили аргументированные ходатайства об исключении из числа потерпевших. Что вы имеете в виду?
— Еще раз напомню, что мне вменяют, что якобы собственник денежных средств, то есть администрация и газета в период 2018-2019 гг передавали мне денежные средства, то есть, говоря юридическим языком, вверяли их мне, на общую сумму 255 000 рублей. Статья, по которой меня привлекают, так и называется — «Присвоение и растрата». Присвоение — это и есть обращение в свою пользу вверенных собственником денег против его воли.
Так вот, чтобы присвоить деньги, их нужно сначала получить. Но я их ни от кого не получал. И доказательств обратного за два года никто не представил.
Зато напротив, Администрация Каменского района провела бухгалтерскую проверку за указанный период (2018-2019 гг). По данным этой проверки есть однозначный вердикт комиссии, что никаких денег в данный период мне не вверялось. Данный акт проверки представлен сторонам, он есть у судьи. Если продолжать мысль и следовать логике: если мне деньги не вверялись то я и не мог их присвоить, потому что физически у меня их не было на руках.
Суд просто взял это в дело, а примет это во внимание или нет, я не знаю. Это будет известно только, когда судья удалится в совещательную комнату и примет решение, которое, возможно, у нее уже есть в голове.
Насколько я знаю в редакции «Каменских известий» тоже прошла подобная проверка, также изучались бухгалтерские документы за 2018-2019 гг. Вердикт точно такой же — никаких денежных средств редакция в указанный период мне не вверяла, не передавала.
— То есть суд не принимает во внимание ходатайства администрации и газеты, не берет во внимание ваши ходатайства? Думаете, данная судья заведомо относится к вам предвзято, и решение у нее уже готово заранее?
— Судья практически на каждом заседании всеми своими действиями подчеркивает данное предвзятое отношение. Начнем уже с упомянутого, что она не принимает во внимание многочисленные ходатайства, в том числе, от потерпевших, которые не считают себя потерпевшими. Из последнего мне отказали в ходатайстве о ознакомлении с вещественными доказательствами по делу, а именно с финансовой документацией.
Если говорить простыми словами, можно вспомнить историю про бабушку, которую вызвал полицейский и говорит ей: понимаете, мы поймали преступника, который украл у вас куриц.
Бабушка отвечает: нет же, не крал он у меня ничего.
Полицейский: да крал, это точно он.
Бабушка: да вы что, у меня кур отродясь не было.
Полицейский: но вот если бы они у вас были, он бы обязательно их у вас украл. Именно поэтому мы его сейчас и посадим.
Примерно такую же историю пытаются разыграть в данном случае. У нас нет потерпевших, у нас нет доказательств факта вверения денежных средств, у нас нет доказательств факта присвоения. Но, тем не менее, у нас есть человек, который мог бы украсть – ну потому что мы так хотим. Напоминает фантастический фильм «Особое мнение», где в недалеком будущем преступников ловят, а то и казнят за преступления которые они еще не совершили. Похоже, система Камня-на-Оби пошла еще дальше – судят человека за гипотетическое преступление. Оно вроде и есть и его как бы нет. Точнее, по формуле – ну вот если бы, да кабы. То есть уголовный кодекс трактуется в сослагательном наклонении, чего в принципе быть не может.
Опять же, начиная сначала, не понятна позиция гособвинения по данному делу. Напомним, что в моем деле речь о публикациях в газете, которые прошли в газете в поддержку действующего Президента России Владимира Путина. Неизвестно, кто посчитал, что эти публикации должны были быть опубликованы на платной основе в газете. Кто принял такое решение, у кого возникла такая мысль, что именно эти публикации должны быть платными?
— Насколько мы знаем, сейчас в заседаниях идет опрос свидетелей. Среди них следователи, которые вели ваше дело. Правоохранители предоставили суду веские аргументы, ведь они несколько лет под вас «копали»?
— В качестве свидетелей обвинения были допрошены два следователя МО МВД России «Каменский». Это сотрудник ОБЭП Есликовская и следователь Роот. Их поведение в суде и то, что они говорили, вызвало не просто недоумение, это вызывало шок. Я даже уточнил у них: вы точно работаете в полиции? Вы точно компетентны расследовать дела об экономическом преступлении, ввиду того что вы даже двух слов не можете связать?
Суть в том, что обе они ничего не помнят, ничего не знают, ничего не читали, не видели. Например, следователь Роот сказала, что она даже не знакомилась с финансовой документацией, изъятой из редакции. На вопрос: а как вы тогда сделали вывод о виновности лица, если вы даже не ознакомились с документами, она просто молчала и улыбалась.
Расскажу еще один эпизод, который в судебном процессе долго мусолился. Он довольно интересный и даже адвокат выражал недоумение, потому что, мне кажется, глупо это даже озвучивать. В деле есть рапорт следователя той же Роот, которая проводила осмотр электронной почты, сидя в бухгалтерии редакции «Каменские известия». Я присутствовал при этом и вышел из кабинета буквально на одну, две минуты. У нас был газетный день, нужно было посмотреть полосы и отправить их в печать. Через несколько минут я вернулся в бухгалтерию, а потом следователь Роот в своем рапорте написала: подозреваемый Уфимцев зашел в бухгалтерию и улыбался. Поскольку он улыбался, я сделала вывод, что он ходил удалять определенные письма с электронной почты, то есть уходил уничтожать улики.
При этом на вопросы адвоката: видела ли она сама, как я уничтожал улики, либо кто-то ей сказал, что я уничтожал улики, был отрицательный ответ. То есть основным доводом того, что я успел за одну-две минуты найти в почте письма восьмилетней давности и часть из них уничтожить, основным поводом так думать и писать рапорт стало то, что я улыбался… Понимаете, что перед этим умозаключением следователя меркнет даже упомянутый фильм «Особое мнение». Как после такого можно вообще думать, что в полиции работают умные люди?
При этом следователь ОБЭП Есликовская даже не могла сказать, какими документами можно подтвердить факт принадлежности денег юридическому лицу. На это она невнятно лепетала, что это трудовой договор, должностная инструкция, устав газеты, то есть все что угодно, но только не финансовые документы, названия которых она даже не вспомнила.
У меня до сих продолжают возникать серьезные сомнения в компетенции людей, которые работают в отделе полиции. Да что в полиции, у нас возникают вопросы и к прокуратуре. Работник прокуратуры Турышева на одном из первых заседаний не смогла назвать разницу между доходом и прибылью юридического лица. Эти элементарные финансовые термины должны быть знакомы человеку, по сути, со школьной скамьи…
А тут пришлось человеку при должности доходчиво объяснять, что такое доход и чем он отличается от прибыли. Как, не разбирающийся в финансовой терминологии человек может быть государственным обвинителем по делу об экономическом преступлении, если он даже не знает, что такое прибыль и из чего она складывается?
— Делали вы попытки сделать отвод судьи, пользуясь своим законным правом? Ведь если говорить прямо и озвучить общеизвестный для всего Камня-на-Оби факт, все прекрасно осведомлены о плотных, многолетних связях данной судьи с небезызвестным в городе «политическим деятелем», который как никто другой заинтересован в обвинительном приговоре по вашему делу.
— Про связи судьи с определенными политическими элементами я говорить подробно не буду, поскольку это ее личная жизнь и с кем она хочет ее строить, с тем она ее и строит. Но суть в том, что тот человек, с которым она строит ее сейчас, должен мне определенную сумму денег, которую я выиграл у него по судебному решению. Следовательно, говоря официальным языком, «семья» судьи имеет передо мной сейчас определенное, пусть и небольшое, финансовое обязательство. А это априори ставит судью по другую сторону от беспристрастного рассмотрения данного дела. Ну и в ходе заседаний многие ее действия, слова и высказывания доказывают то, что моя теория о том, что судья пристрастно рассматривает данное дело, находит свое подтверждение. На основании данных выводов и фактов я сделал два ходатайства об отводе судьи, считая ее необъективной. Также подал жалобу в квалификационную коллегию судей на данные действия.
— Вы готовы к какому-то очередному обвинительному решению?
— Судя по тому, как данное дело ведет прокуратура и рассматривает суд, а я не побоюсь этого сказать, что они, как на танке, прут против Конституции, законов, логики и здравого смысла, то приговор, скорее всего, будет обвинительный. А чего ждать другого, если у нас даже прокуратура прямо игнорирует требования высшего закона Российской Федерации.
Возвращаясь, к структуре моего обвинения. Меня обвиняют в том, что я, получив коммерческое предложение от некого юрлица, не заключив с ним договор, не согласовав несуществующую сделку по публикации статьи в газете с администрацией, опубликовал ее. При этом сразу говорю, что с данным юрлицом мы не работали. Все общение с ним закончилось только на получении коммерческого предложения. Получение коммерческого предложения в РФ, не предполагает обязательного заключения договора о сотрудничестве. Это всего лишь предложение. У нас есть свобода воли, свобода выбора, свобода заключения договоров. Это все прописано в законе.
Примерно как: обещать — это не значит жениться. Так и коммерческое предложение — оно ни к чему не обязывает. И данная организация больше нигде в сфере взаимоотношений с газетой, не всплывала. Кто вообще сделал вывод о том, что между МУП и этой организацией непременно должен быть договор? Кто придумал, что мы обязаны были заключить с ними договор и публиковать какие-то статьи на платной основе, если в газете «Каменские известия» статьи публикуются бесплатно со времен ее основания, с 1992 года, за исключением рекламы. И по сей день они продолжают публиковаться бесплатно. Ничего не поменялось.
Второй момент: прокуратура обвинила меня в том, что я не согласовал данные статьи с учредителем. Ну это прямо противоречит Конституции РФ, где говорится, что согласование каких-либо статей с органами власти, в данном случае с администрацией — это есть самая настоящая цензура, которая запрещена в нашей стране. И не только Конституцией, но и Законом о СМИ, Уставом предприятия. Почему у нас «хотелки» местной прокуратуры стали выше федеральных законов, где прямо говорится, что администрация вообще не в праве вмешиваться в профессиональную, творческую деятельность нашего предприятия? Почему прокуратура продолжает настаивать с завидным упорством, что публикация статей является сделкой по распоряжению с имуществом? Может, для обывателя это не совсем понятно, но для бухгалтеров и людей, связанных с управлением имуществом, подобное является абсурдом. Мы статью ставим на баланс, на учет, списываем в конце года или что мы с ней делаем? Опубликование статей — это наша непосредственная деятельность. Кстати, представители администрации , выступающие в качестве свидетелей, а это председатель комитета по имуществу, представители финкомитета, юристы и тд все в один голос говорят, что прокуратура в данном утверждении кардинально заблуждается. Публикация статей это не приобретение недвижимого или движимого имущества. И оно никогда не согласовывалось. И эта практика продолжается по сей день. Кто решил, что именно несколько статей это имущество и их надо согласовать неизвестно.
В Камне-на-Оби был очень любопытный прецедент, который я неоднократно озвучивал в суде и, в конце концов, мы затребовали по нему документы. Прокуратура, как не пыталась их скрыть и уклонится от их обнародования, но по тебованию суда была вынуждена представить. Понятно, почему прятала, ведь тем самым, по сути, она высекла саму себя, поставила в очень неудобное положение, даже некрасивое.
Речь идет о представлении каменской межрайонной прокуратуры, подписанное сразу тремя ее работниками – самим экс-руководителем Алексеем Капраловым, и прокурорами Костиной и Андреевой. Данное представление касалось гостиницы «Обь». Чтобы объяснить ситуацию, уйдем немного в сторону.
Директор гостиницы Кашицин в свое время поставил пластиковые окна на определенную сумму денежных средств и администрация его за это наказала. Наказала за то, что он не согласовал данную сделку с учредителем (как мы говорили, согласовываются с учредителем сделки по приобретению либо отчуждению имущества). Кашицин обратился в прокуратуру. Надзорное ведомство на наказание администрации ответило представлением, где со ссылкой на законы, нормативные акты и судебную практику, дала четкий вердикт: сделки, совершенные в рамках обычной хозяйственной деятельности, не подлежат согласованию с учредителем. То есть для гостиницы установка пластиковых окон стала обычной хозяйственной деятельностью. Соответственно, для газеты публикация статей — это обычная хозяйственная деятельность. Это прописано в уставе МУПа, это прописано даже в уставе муниципального образования.
Почему действующие сотрудники прокуратуры игнорируют мнение своих предшественников, выраженное в форме официального Представления? Куда еще больше, ведь вас, фигурально выражаясь, уже носом натыкали в закон. Или у нас каждый новый прокурор устанавливает свои законы? Может это касается только отдельных предприятий: в отношении одного мы закон будем применять так, в отношении другого — прямо противоположено. Причем применять вопреки своим же представлениям, изданным ранее. Интересная политика двойных стандартов выходит в Камне-на-Оби.
— Когда начались судебные разбирательства, в процессах участвовали ваши коллеги, как свидетели. Для нас было, можно сказать, шоком узнать, что мы являемся свидетелями со стороны обвинения. Лично я и мои коллеги не знаем, по какой причине и в какой момент, опираясь на какие наши показания (а они все присутствуют в материалах уголовного дела) нас вдруг записали в свидетели со стороны обвинения? Как вы думаете, с чем связан подобный поворот и кто решил все подряд показания использовать против вас?
— Я вам даже больше скажу. Вообще, возникло ощущение, что свидетелей со стороны обвинения отлавливали на улице или выбирали по какому-то рандомному принципу. Других объяснений у меня нет. 90% свидетелей по данному уголовному делу никакого отношения к тем событиям не имеют в принципе.
Мы опросили приличную часть Камня-на-Оби, включая официанток из кафе, людей, которые делают асфальт, техничек, сторожей, подстригальщиков газонов, продавцов газонов, поваров, даже бухгалтера похоронного агенства и многих других. Как ни странно, людей, которые никогда не работали ни в «Каменских известиях», ни в администрации Каменского района. С частью этих людей я даже лично не был знаком.
Каждому свидетелю я задавал один и тот же вопрос: что вы знаете по данному делу? Ни один из свидетелей ничего по делу пояснить не мог, потому что они даже не были в курсе, что вообще происходит. Почему прокуратура вдруг стала трактовать эти показания, как показания свидетелей стороны обвинения, когда люди говорят: мы ничего не знаем? Более того, не понятна позиция предыдущего судьи, которая так же трактовала данные свидетельские показания, как доказательства моей вины.
Для примера, редактор одной из газет из другого района в своих показаниях прямо сказала, что они никаких статей не публиковали (речь идет о похожих статьях, которые фигурируют в нашем деле), никаких договоров они не заключали. А если бы статьи они публиковали, то на бесплатной основе, как и все остальные. Я сейчас зацитировал вам ее показания. И вдруг судья Ермакова (речь идет о первом приговоре, которое было впоследствии отменено краевым судом, как незаконное) данные слова записывает, как свидетельствующие о моей виновности. Каким образом данное утверждение редактора другого района можно привязать к преступлению, которое мне вменяется? Причем извратив их прямо в противоположную сторону.
В процессе мы опрашивали этого редактора еще раз. Она была в шоке, когда узнала, что ее записали в свидетели обвинения и ее слова трактовали, как подтверждающие мою вину. Я знаю, что журналисты, которые узнали о подобных манипуляциях в отношении своих показаний, тоже были шокированы: исходя из каких личных убеждений судья вдруг перевернула слова свидетелей, и они, сами того не зная, более того представляя факты подтверждающие мою невиновность, вдруг стали подтверждать мою вину.
Все, кто уже прошли через опросы, четко говорят, что они ничего не знают по данному делу, ничего не могут пояснить. Я не удивлюсь, что и такие показания так же будут истолкованы, как подтверждающие мою вину. Но это же будет вообще абсурд. Одно дело, когда судья неправильно толкует законы, хотя судья не может неправильно трактовать их, она потому и судья. А другое дело, когда мы переворачиваем все слова свидетелей, думая, что вокруг все дураки.
— С чем вы связываете такое рвение — упрятать вас подальше и на подольше? Здесь вспоминается, что люди, близкие к политическим кругам в Камне-на-Оби, широко используют такой термин, как «телефонное право». Это когда в нашем городе «проблемы» решаются не по закону, а по звонку «другу».
— Я думаю, так и есть. Все на это указывает. Я больше скажу, мы не в стеклянном куполе живем, не изолированы, общаемся с людьми, приближенными к власти, в том числе, с правоохранительными структурами, в том числе, и в Барнауле. И все прямо говорят, что данное дело заказное. Называют фамилии, кто его заказал, кто одобрил, кто дал отмашку в крае. Более того, все строят прогнозы на решение суда, с учетом мнений, что Каменский городской суд по большей части ангажирован кем-то. Тут не важно, какие у тебя доказательства, свидетели, есть подтверждение твоей вины или нет, решение будет такое, какое им надо.
Вспоминается доклад одного из министров Путину, в котором он озвучил, что 75% уголовных дел на руководителей предприятий всех уровней идут по заказу полиции и судей. То есть кто-то на эти структуры давит, и возбуждается заказуха. В этом нет никаких тайн, открытий.
И как можно думать по-другому, как не о заказухе, если в деле об особо тяжком экономическом преступлении, за два прошедших года сторона обвинения не предоставила ни одной бумажки. Ни договора, ни чека, ни расписки, ни акта выполненных работ, ни расходного кассового ордера, ни счетов-фактур. Есть куча бумаг, которые всегда должны фигурировать в делах об экономических преступлениях, делах, связанных с деньгами.
У нас же нет вообще ни одной бумажки. У нас нет ни одного свидетеля, который бы сказал: да, я видел, я знаю, он получал деньги.
Уточню, что в редакции газеты три материально ответственных лица — главбух, бухгалтер и кассир. На суде они заявили, что денег мне не передавали, не вверяли. Дело же о присвоении бюджетных денег, а не личных. Бюджетные деньги выдаются и расходуются только по документам. Более того, как я уже говорил в данном процессе нет потерпевших. Нет вообще ничего, кроме рвения, зачастую идущего в разрез с законом, стороны обвинения.
— Не связываете ли вы это с тем, что в свое время обвинительное заключение подписал краевой прокурор? И на данный момент прокуратуре включить «заднюю» будет немного позорно, сравни с признанием собственной несостоятельности.
— Будем говорить прямо — это не просто будет позорно, они на это никогда не пойдут. Это общепринятое внутреннее правило: если обвинительное подписывает региональный прокурор, то местным уже нельзя думать по-другому, каким бы абсурдным не было обвинение. Обязаны поддерживать и все. Иначе их, наверное, могут лишить премии, поругать на каком-нибудь внутреннем совещании. Скажем так, это корпоративная этика. Она важней, чем судьба человека.
Начнем с того, что краевой прокурор, вынося обвинительное заключение, скорее всего, не совсем внимательно ознакомился материалами дела. Я так считаю, потому что единственные его правки заключались в том, что он повсюду вычеркнул фамилию президента Владимира Путина. А я повторюсь, что опубликованные материалы косвенно поддерживали действующего Президента.
В любом случае, данное дело нужно придать огласке, я считаю, потому что местная правоохранительная система идет по сути уже по беспределу, работая на поставленную задачу. Что можно говорить о более мелких событиях, фактах, людях.
— Как мы уже писали, за вашим процессом активно следит не только журналисты из разных регионов, но и население. Люди открыто выражают мнение, что не хотели бы попасть в наш городской суд, осознавая «семейные» связи судей с политиками, какие-то личные неприязни судей к подсудимым. Им страшно.
— Мы не будем говорить персонально о каждом судье, и делать такие умозаключения. Есть судьи, которые выносят решения в стремлении защитить закон, а не для того, чтобы потом в качестве благодарности попариться у кого-то в бане.
В любом случае, в таких маленьких городках, как Камень-на-Оби, где все друг друга знают, где по телефонному звонку обслуживаются интересы местных «элит», очень трудно скрыть правду.
Суды продолжаются, но я думаю, продолжение следует.
Очень странные «дела»: редактор Алексей Уфимцев рассказал о судах и своем уголовном преследовании
Подготовила Юлия РАССКАЗОВА.
